Нолле, Юг
Допустимы сокращения Юго, Юге.
Vincent Cassel
01.03.1707, 36 | Франция, провинция Уаза, деревня Пимпре | священник | католик-якобит
I. Характер
Здравомыслящий оптимист; честен до безобразия; упорен в работе; трудолюбив; считает, что у любой проблемы есть свое решение. Миролюбив. Порой излишне наивен; легко перенимает чужое мнение, если оно донесено с должной логикой и напором. С трудом решается на какие-то действия в сложной ситуации; колеблется, принимая решение. Легко попадается на провокации; часто не замечает попыток манипулировать собой. Крайне неприхотлив, придерживается аскезы.
I.I. Навыки
Помимо французского языка и латыни, свободно владеет английским, а также вполне прилично объясняется на гэльском и хуже - на англо-шотландском (скотсе). Грамоте обучен, основам полевой медицины, но без фанатизма. Неплохо понимает в земледелии, но не для географических условий Аргайлшира. В быту способен себя обеспечить едой-водой-одеждой, но по минимуму.
II. Биография
Юг родился первого марта 1707 года во французской провинзии Уаза, в небольшой деревне Пимпре в семье небогатых крестьян. Помимо Юга, у его родителей было еще несколько детей, но выжил лишь самый старший, а затем несколько младенцев умерло родами, а потому рождение Юга было сочтено божьей милостью. Истовые католики, родители Юга с малолетства привили ему глубокую религиозность, и уже восьми лет от роду он вместе с родителями воскресным днем отправлялся к мессе и выстаивал на коленях час за часом, прося всемилостивого бога просветить неразумных протестантов-англичан и вернуть Шотландии законного короля-католика ради спасения всех шотландцев, уже живущих или только готовящихся к рождению.
Видя явную склонность Юга к религии, родители не стали препятствовать ему в выборе будущего, а напротив, всячески помогали ему, рассудив, что сделав церковную карьеру, Юг сумеет устроиться в жизни лучше, чем оставшись в Пимпре.
Поначалу дело и правда шло на лад: несмотря на полный разгром первого якобистского восстания в 1715 году, Юг Нолле продолжал молиться за Шотландию, постигая азы теологии и философии в колледжах Клермона, Бове и Парижа. В 1731 году Юг защитился на бакалавра богословия в Парижском университете, а спустя три года был рукоположен в священники парижским епископом.
Тут бы ему и вернуться в Уазу на радость родителям - но Юг слишком буквально воспринял свой долг по отношению к ближним, и первым же кораблем из Кале отправился в Шотландию, о которой грезил с детства, влекомый желанием помогать своим братьям во Христе, терпящим гонения во славу Божию.
Не иначе как крестьянская закалка помогла ему пережить первый год после высадки в порту Эдинбурга - часто приходилось терпеть лишения, а громкие призывы отказаться от протестантизма не пользовались популярностью среди для вида или в самом деле смирившихся с английскими правилами эдинбуржцев. В какой-то момент Юг настолько встал поперек горла горожанам, желающим только покоя и поменьше англичан на своих улицах, что ему пришлось удирать из города по совету одного из сочувствующих друзей, которыми он с легкостью обзаводился благодаря оптимизму и вере в лучшее.
Шотландия за границами Эдинбурга оказалась крепким орешком, но Юг чувствовал: он на верном пути. К тому же, чем дальше в горы он забирался, тем чаще встречал понимание в глазах молчаливых крестьян, выносящих странствующему священнику то чашку молока, то ломоть свежевыпеченного хозяйкой хлеба. Его зазывали в дома, устраивали на ночлег, просили прочесть молитву - а то и подносили младенца для благословения или подводили молодых людей, смущенно держащихся за руки, желающих получить разрешение "настоящего" священника на брак.
Здесь он был нужен, здесь его страстное желание даровать людям благо нашло свою паству.
К 1737 году Юг добрел до Аргайлшира, да там и обосновался. С помощью местных построил на холме небольшую деревянную церковь, освятил ее, и люди пошли к мессе, не забывая упомянуть в молитве и святого отца. С лэнд-лордом этих земель Юг тоже нашел общий язык - клан МакКоркодейлов, хоть и пользующийся славой нелюдимых, диких горцев, священника приветил, и его нередко приглашали к камину главы клана или посылали бочонок эля или запеченый окорок по священным праздникам.
Словом, жизнь снова начала налаживаться, причем именно так, как грезилось Югу, когда случилась новая напасть: под девизом очищения гор от возможных источников папской заразы, английские солдаты пронеслись по Аргайлширу. Горели и более крупные монастыри западнее и южнее, бежали в ужасе из разоренных обителей монахи и монахини, сгорела в 1741-ом году и церковь Юга, не осталось ни бревнышка, лишь обгорелые камни.
У Юга было два пути - он мог вернуться во Францию, воспользовавшись помощью МакКоркодейлов, наверняка не отказавших бы ему в этом, а мог остаться, скрываясь и рискуя каждый раз, когда красномундирники являлись регулярным патрулем - но, по сути, не было выбора. Он остался - не смог бросить людей, к которым привязался, зная, что его побег будет означать для них потерю божьего слова. С тех пор он привык скрываться, изучил тайные тропы через леса, охотно пользуется услугами местных проводников, почитающих за честь проводить святого отца от деревни к деревне. Это самая малость, что Юг может сделать для этих людей - но ходят слухи, что грядет новое восстание, что Шотландия сбросит английское ярмо и обретет свободу веры, будет спасена.
И хотя Юг отдает себе отчет, что восстание неизбежно будет сопряжено с проливаемой обеими сторонами кровью, что многие расстанутся с жизнью, попадут в ад, если не смогут покаяться перед смертью, он все равно молится за Стюартов, за тех, кто поддерживает якобистов, за Джеймса и Карла.
II.I. Семейные связи
Старший брат, Жан Антуан Нолле, придворный преподаватель естественных наук у детей Людовика XV, член Парижской Академии Наук.
III. Внешность
Юг высокий (186 см) сутулый мужчина сухощавого телосложения, несмотря на рост не производящий впечатления массивности. Весь будто одна сплошная кость - костистое лицо, тощая шея, широкие "крестьянские" ладони с выпирающими венами. Каштановые волосы, горбатый нос, светло-серые глаза, часто обращенные в эмпирии, равно далекие и от собеседника, и от обсуждаемого вопроса.
Ныне Юг предпочитает носить простую монашескую рясу вместо сутаны и колоратки, чтобы не обращать на себя излишнего внимания все чаще наведывающихся в Аргайлшир английских солдат.
Связь с вами: live:40f18b89137dc5bf - скайп
Когда парад, гремящий литаврами по главной площади столицы, сменило шествие, а первые такты Тангейзера устремились вверх, вслед за факельными искрами, Меттерних, задремавший было прямо в бархатном кресле под марширование ветеранов, проснулся. Если кто и обратил внимания на дремоту члена Триумвирата прямо на высокой платформе, под полотнищем, с которого гордо озирал площадь тысячелетний орел, ему хватило ума не подать вида: в бокале Меттерниха было достаточно вина, вышколенная обслуга стояла позади, в четырех шагах от кресла.
Доносящийся до платформы гром оваций начал стихать. Ветераны прошли, а шествие Претенденток приветствовали куда более сдержанными, нежными аплодисментами, вливающимися в увертюру оперы. Меттерних утер нитку слюны, тянущейся до железного креста на воротнике, выпрямился, разглядывая стройные ряды тонких, высоких фигурок, вскинувших над головами руки с факелами. Шествия Союза чистокровных немецких девушек, которое традиционно завершит празднование годовщины Великой победы, с нетерпением ждали все: и номенклатура, и зеваки на площади. Чеканный шаг, округлые формы, чистые, восторженные лица — это зрелище являлось видимым подтверждением того, что сбылось все, обещанное в свое время Канцлером, поднявшим на восстание чистокровных магов, недовольных положением дел в государстве. Или, почти все.
Наведя на шествующих монокль, Меттерних погрузился в разглядывание высоких грудей, рвущихся на свободу из-под стягивающей их парадной белоснежной формы. Блестящие локоны, блестящие глаза, губы, полуоткрытые в восторженном предвкушении — первые ряды этой ослепляющей женственности достигли брачного возраста и шли к своему новому статусу — статусу матерей нации.
Меттерних отпил из бокала, опустил монокль, откидываясь на спинку кресла. Шестнадцать лет самым взрослым из этих девиц и семнадцать лет победе, принесшей Магической Германии порядок и процветание.
Еще семнадцать лет к его пятидесяти годам, а именно столько ему было, когда война, забравшая у Германии четыре года и сотни сыновей, закончилась. И эти семнадцать лет он потратил на то, чтобы перестать быть тем, кем был — рейхсфюрером Рихардом Меттернихом, правой рукой Канцлера, командующим Западным внутренним фронтом, Кровавым Слепцом.
Из толпы внизу послышался свист — одиночный, резкий, разрушающий эротическое очарование Вагнера. И следом, почти сразу же, отрывистые команды. Наглеца поймает Служба безопасности, и уже к утру он будет отправлен на исправительные работы.
Меняя позу, Меттерних неуклюже дернулся и тут же поморщился от боли. Даже выпитое вино с морфием, усыпившее его почти на все время парада, мало помогло, сказывалось долгое сидение. Под прикрытием камчатой скатерти он опустил руку на правое бедро, ощущающееся чужим, застывшим, будто бревно под тонкой тканью, попытался размять сведенную мышцу. Пойманный взгляд какого-то юнца из охранки, полный брезгливой жалости, остудил порыв.
Меттерних неторопливо махнул рукой, и за его плечом тут же вырос Вильгельм Колль —находчивый малый, никогда не встававший к Меттерниху со стороны отсутствующего глаза.
— Кто это, — Меттерних подбородком указал на офицера, уже исправно глазеющего на шествие.
— Никто, рейсхфюрер, — последовал быстрый ответ.
— Убрать.
Колль снова исчез среди алых драпировок. Меттерних откинулся в кресле и постарался игнорировать нарастающую боль в бедре, по-прежнему не обращая внимания на второго члена Триумвирата, сидящего по другую сторону от пустующего уже два года кресла Канцлера. Снова подняв монокль, он принялся изучать первые ряды девиц, и его худое, костистое лицо исказил нервный тик. Пустая глазница, прятавшаяся под плотной черной повязкой, заныла.
Отредактировано Hugues Nollet (03-10-2018 16:26:11)
